12 декабря российской Конституции исполнилось 25 лет. По этому поводу по всей стране проходят открытые уроки, где школьники обсуждают основной закон страны с политиками, журналистами, общественными деятелями. Журналист Екатерина Винокурова поговорила с учениками московской школы о Конституции и правах человека — и была удивлена этим общением.
10 утра, сломя голову бегу по метро, потому что опаздываю в школу. Сегодня мне к третьему уроку, меня ждет 11-й юридический класс в одной из московских школ. Все же не опаздываю и успеваю забежать в класс за несколько минут до звонка.
Молодые юристы — люди подкованные и знают, что такое Конституция. Осталось ее обсудить.
Начинаем с фундаментального — права каждого человека на жизнь. Вроде бы, ничего сложного: каждый имеет на нее право.
— А смертную казнь надо вернуть? — внезапно обостряет ситуацию один из учителей.
Неожиданно школьники начинают спорить.
— Кто за возвращение смертной казни? — спрашиваю я.
Поднимается довольно много рук.
— Почему нельзя казнить маньяков и педофилов? — спрашивает молодая девушка со светлыми волосами.
— Зачем нам тратить бюджетные средства на всяких отморозков? — неожиданно практично заявляет юноша в костюме.
Учителя на задней парте удивленно переглядываются: кажется, такого прагматизма от нового поколения они не ожидали.
— Хорошо. А представляете, произошла судебная ошибка? Ведь, пока ловили Чикатило, успели обвинить и казнить несколько невиновных людей, — растерянно возражаю я.
Спор о праве на жизнь продолжается на тему лечения безнадежно больных детей. Школьники говорят, что надо больше средств инвестировать в изучение таких болезней, в развитие раннего скрининга, в будущее науки и медицины, чтобы эти дети перестали быть безнадежными. Прагматичный оптимизм снова удивляет взрослых. Учителя мягко говорят подросткам, что лет через десять, когда они сами столкнутся с катастрофическими ситуациями и страшными человеческими трагедиями, они смягчатся.
Школьники между тем продолжают спорить — уже между собой — про колонии.
— Я считаю, что надо вернуть советскую практику, когда заключенных перевоспитывали трудовым способом — тех, кто совершил незначительное преступление. Делать трудовые колонии вместо тюрем, — говорит один парень.
С разрешения учителей советую им прочитать книжку «Зулейха открывает глаза». Далее мы объясняем ребятам, рожденным уже при президенте Владимире Путине, что советские практики отнюдь не способствовали перевоспитанию заключенных.
А вот право на свободу творчества и самовыражения ребята отдать не готовы. Запрет концертов Элджея и Хаски заботит их, кстати, гораздо сильнее тайны переписки.
Хранитель наследия соавтора Конституции РФ — о том, что с ней не так. К 25-летию документа
— Я сам музыкант, и мне кажется, что идея государственной цензуры художественных произведений — это покушение на свободу слова, — говорит парень, ранее предлагавший вернуть трудовые лагеря.
Еще школьников волнует право на образование. Они считают, что бюджетных мест в вузах слишком мало, но при этом говорят и о невозможности найти работу по гуманитарным специальностям. Разбираем их требования и приходим к выводу, что они немного противоречат друг другу: или мы создаем больше бюджетных мест, или жестко ориентируемся на рыночный спрос. Не нравится школьникам и ЕГЭ: на их взгляд, он не дает равные возможности для поступления, делает конкуренцию нечестной. Успеваем обсудить и качество образования в региональных вузах, которое часто оказывается неконкурентным на выходе, поэтому больше абитуриентов стремится в Москву.
Звонок звенит как-то довольно быстро — в школе мне уроки казались более долгими.
Школьники, все еще продолжая спорить, идут к выходу.
Источник: